Читать книгу "Вельяминовы. За горизонт. Книга 3 - Нелли Шульман"

его светлость восседал перед фаянсовой миской, полной кускуса с медом:

– Еще шакшука, – завидев Еву, Джон поднялся, – лепешки, козье молоко, фрукты, кофе… – девушка опустилась на плетеное кресло:

– И мы умрем, – смешливо отозвалась она, – но впереди долгая дорога… – как и предсказывал Джон, наличием у него прав никто не заинтересовался. Хасан предложил им водителя, но, выехав на сафари, как выразился король, в пустынные холмы к югу от Рабата, он оценил умение Евы и Джона управляться с машиной:

– Это хорошо, – заметил наследный герцог, – у нас будет больше свободы… – налив Еве кофе, он взглянул на часы:

– Сегодня по плану музей, знаменитый бар… – заведение, где играл отец Тупицы, еще работало, – а потом мы отправляемся в Эс-Сувейру… – вчера дворецкий принес на серебряном подносе запечатанную телеграмму из Лондона, от тети Марты:

– Дядя Авраам в Марокко, вот адрес их гостиницы… – позвонив в пансион, Джон услышал восторженный голос Фриды:

– Здорово, что ты здесь. Приезжайте, искупаемся в океане. Сейчас позову папу, они с тетей Анной ужинают… – Ева взяла из янтарной шкатулки египетскую папиросу. Табак пах розами. Девушка кивнула:

– Четыреста километров, три часа за рулем. Дядя Авраам велел отправиться по прибрежной дороге, путь немного дольше, но безопасней… – Джон плюхнул в кускус горсть фиников:

– Здесь везде безопасно, – пробормотал он, – у нас даже оружия при себе нет… – западный ветер захлестал полотнищем шатра. Над Касабланкой вставала огненная заря.

Над рассохшейся дверью лавки, в полуподвальном этаже облупившегося дома во французском квартале, брякнул медный колокольчик. Покосившаяся вывеска сообщала: «Antiquités. Livres anciens». Книги, выставленные в подворотне, в картонных ящиках, были действительно старыми. Переплеты покоробились от сырости, пожелтевшие страницы разлетались, на руки сыпался мелкий песок пустыни:

– Размышления о строении Земли и ее возрасте… – на французском томике начала прошлого века виднелся выцветший автограф. Загорелые, крепкие пальцы повертели книгу:

– Я сюда пришел не покупать, – напомнил себе Фельдшер, – мне надо избавиться от всего подозрительного. На юг я ничего тащить не могу. Жаль, книга дедушки Теодора, с его автографом… – в его брезентовой сумке тоже виднелись томики. Дорога в Марокко, кружным путем, через Италию, заняла две недели:

– В Риме повидайся с братом, – наставительно сказал Коротышка, – забери на тамошней станции паспорт и оставь свой. Брату ничего не говори, впрочем, что я тебя учу? Ты все сам знаешь… – вытянув длинные ноги, отпив крепкого кофе, Фельдшер только кивнул.

Они сидели на бульваре, неподалеку от резиденции Моссада в Тель-Авиве. Перед Песахом на город спустилась липкая жара. Шумело море, вокруг тусклого фонаря вились ночные бабочки. Вспыхивал и тух огонек сигареты, с фотографии военных лет на Иосифа смотрело знакомое лицо:

– Доктор Хорст Шуман, – Коротышка повертел тонкими пальцами, – ты должен его помнить из альбомов. Мисс Майер, то есть Майер-Авербах, встречала его в Сирии. Теперь он вынырнул на свет в Конго… – Иосиф вернул начальству снимок:

– Наша сестра была у него в плену и ничего нам не сообщила… – он хмыкнул, – узнаю Маргариту. Она не хотела нас волновать… – Харель почесал нос:

– В плену она оставалась недолго. Она написала заверенный аффидавит, сначала в Африке, потом в Лондоне… – он спрятал фото в конверт, – Каракаль поделилась с нами сведениями… – выяснилось, что, судя по показаниям Маргариты, фон Рабе тоже жив:

– Не зря дядя Мишель отправился в аргентинскую сельву… – Иосиф все вертел книгу, – и тетя Марта с дядей Авраамом вслед за ним. Алмаз отдал ювелиру именно фон Рабе… – отчим сейчас был в Марокко вместе с Фридой, однако Иосифу строго воспрещалось даже подходить к родне. Он со вздохом сунул томик обратно в ящик:

– Впрочем, они в Эс-Сувейре, а меня ждет рейс на юг… – из Касабланки Иосиф, с безукоризненным французским паспортом, улетал в Западную Африку. Аналитики считали, что Шумана стоит искать именно там:

– Он ушел из Конго на португальскую территорию. В тех краях законов нет, как в Южной Америке… – Иосиф шагнул за порог лавки. Нос защекотал знакомый запах пыли и старых книг:

– Словно в «Сфарим Лотус», – он оглядел забитую хламом комнатушку, – где я купил Хеллера… – в сумке Иосифа лежали американские книги: «Уловка-22», «Стальная крыса», «Чужак в чужой стране». Он подумал, что можно подобрать безделушку для Фриды:

– Хотя нет, – решил Иосиф, – неизвестно, когда я вернусь домой. Фрида, наверняка, уедет отсюда не с пустыми руками. Она не преминет прочесать все местные рынки… – Иосиф невольно улыбнулся. Отчим, как и весь кибуц, считал, что он работает в Тель-Авиве, готовясь к защите доктората. Защиту действительно назначили на осень:

– Как у Маргариты… – тканая занавеска заколебалась, – она молодец, в двадцать два года подготовила диссертацию, совсем как он… – рот наполнился мерзкой слюной с привкусом мяты, Иосиф сглотнул:

– Не думай о нем, он труп, мама его убила. Она, наверняка, избавилась от тела. Его скелет гниет в море или его похоронили британцы, как неопознанную жертву преступления. Его больше нет, он не сядет на скамью подсудимых…

Иосиф и не хотел бы видеть отца рядом с Эйхманом, на открытом процессе. Суд только начался, вердикт ожидали в конце года.

Из-за занавески вынырнул старикашка в арабском одеянии. Вежливо поздоровавшись по-французски, Иосиф выгрузил книги из сумки на свободный лоскуток заваленного побрякушками стола. Хозяин лавки поджал морщинистые губы:

– Рынка нет, – пожаловался он, просматривая издания, – сейчас не военное время, союзники сюда больше не ездят. Разве что туристы такое купят… – к американским изданиям Иосиф прибавил книгу на польском языке и томик на испанском. «Солярисом» с ним в Риме поделился брат. Шмуэль не распространялся о пастырских поездках, как их называл отец Кардозо, но Иосиф с отчимом иногда слышал репортажи брата для ватиканского радио:

– Он навещает Польшу, – хмуро сказал профессор Судаков, – пока легальным образом, но я уверен, что скоро коммунисты перекроют кислород католикам… – в Ватикане, кормя Иосифа завтраком, на обительской кухне, брат пожал плечами:

– Я выполняю пастырский долг, мой милый. Отец Войтыла, мой духовник, сотни других священников, несут свою миссию, несмотря на иго коммунизма. Католики должны знать о борьбе с силами зла… – в келье брата стоял учебник русского языка и томик рассказов Чехова:

– Дядя Максим и остальные в Лондоне помогают мне письмами, – смешливо сказал Шмуэль, – теперь я могу не только материться… – он не спросил, куда направляется Иосиф. Сам Фельдшер, конечно, ничего не сказал брату:

– Шмуэль обрадуется, узнав, что Шуман и Барбье понесли заслуженное наказание… – Иосиф принял от продавца серебро, – может быть, нам удастся найти и фон Рабе… – он знал, что Анна Леви тоже прилетела в Марокко:

– Отсюда идет большая алия, – подумал Иосиф, – здесь скоро не останется ни одного европейца или еврея… – он отогнал мысли о Михаэле Леви:

– Хорошо, что он оставил меня в покое. Должно быть, он завел себе кого-то другого… – бывший командир Иосифа прекратил звонить ему и посылать записки. В кибуце они почти не сталкивались:

– Я редко ночую в Кирьят Анавим… – Иосиф на прощанье погладил обложки, – если мы случайно встречаемся, он отводит глаза. Меня его жизнь не интересует, пусть катится на все четыре стороны… – ему было немного жаль расставаться с испанской книгой. Романом писателя из Колумбии его тоже снабдил Шмуэль:

– Маркес получит Нобелевскую премию, – пообещал брат, – вот увидишь… – Иосиф с ним соглашался. Вынырнув в жаркие сумерки, вскинув на плечо опустевшую сумку, он пошел на шум океана:

– Завтра у меня самолет на юг… – Иосиф остановился в дешевом пансионе, – девчонку здесь не подцепишь, но выпить надо. Бары открыты, еще не все французы бежали в метрополию. Я помню, где играл отец Тупицы. Может быть, заведение работает… – над черепичными крышами покачивалась яркая луна, зажигался неон реклам.

Остановившись, Иосиф щелкнул зажигалкой:

– Полковник открыл жестяную банку и обнаружил, что кофе осталось не больше чайной ложечки. Он снял с огня котелок, выплеснул половину воды на земляной пол и принялся скоблить